Прививать – не прививать? Ответ даст наука

Российские учёные создали уникальный механизм оценки эпидемических рисков

В России может появиться постоянно действующая система мониторинга популяционного иммунитета. Нигде в мире подобной нет. Прототип такой системы в настоящее время настраивает НИИ эпидемиологии и микробиологии им. Пастера Роспотребнадзора (Санкт-­Петербург). В начале сентября здесь стартовал научный проект по изучению коллективного иммунитета к девяти инфекциям, среди которых вакциноуправляемые и другие актуальные.

О том, как будет проходить исследование и какое значение для обеспечения эпидемиологической безопасности страны может иметь полученная по его итогам информация, корреспонденту «МГ» рассказал директор НИИ эпидемиологии и микробиологии им. Пастера Роспотребнадзора академик РАН Арег ТОТОЛЯН.

– Арег Артёмович, какой именно спектр инфекций интересует учёных в рамках данного проекта и почему вообще возникла необходимость в нём?

– Напомню, что первое аналогичное исследование по поручению руководства Роспотребнадзора наш институт начал в июне 2020 г., оно было посвящено изучению популяционного иммунитета к новой коронавирусной инфекции. Для нас это была своего рода тренировка. Тогда мы создали с нуля и отработали технологию популяционных исследований, которая включает сбор эпидемиологической информации, проведение лабораторного анализа биологических образцов и цифровую систему обработки результатов с исполнением требования о защите персональных данных пациентов. В каждом из 26 субъектов РФ, где проводилось исследование, под нашим наблюдением находилось 2500-­3000 волонтёров.

Сегодня COVID-­19 уже не имеет масштаба пандемии, инфекция стала просто одной из разряда привычных респираторных. Поэтому отслеживать динамику популяционного иммунитета к ней с такой же регулярностью, как это делалось в 2020­-2021 гг., нет необходимости. Но коль скоро алгоритм создан, и он подтвердил свою функциональность, руководство Роспотребнадзора сочло необходимым задействовать разработанную нами технологию популяционных исследований вне пандемийных процессов. Иметь в стране механизм постоянного мониторинга коллективного иммунитета к разным инфекционным агентам – это большое благо, поскольку с его помощью можно получать актуальную информацию, позволяющую своевременно принимать необходимые управленческие решения.

Искать повод для проведения очередного исследования не пришлось, он оказался на поверхности: в России, как и во многих других странах, несмотря на проводимую специфическую профилактику, участились случаи заболевания вакциноуправляемыми инфекциями. Чтобы оценить популяционный иммунитет населения к этим возбудителям, Роспотребнадзор инициировал пилотный проект. Пока он имеет статус научного и проводится только в двух регионах – Санкт-­Петербурге и Ленинградской области. Здесь ведётся тестирование жителей на антитела к кори, краснухе, паротиту, коронавирусу SARS-­CoV­-2, вирусным гепатитам А, В, С, D, Е.

– Почему в фокусе внимания иммунологов и эпидемиологов оказались именно эти девять инфекций?

– Как уже сказано, большинство из них вакциноуправляемые. Между тем, ни одна вакцина не даёт пожизненного иммунитета.

К примеру, считалось, что прививка против кори или перенесённое заболевание формируют длительную защиту, оказалось же, что это не совсем так. Постинфекционный иммунитет к кори действительно длительный, но, если человек не болел этой инфекцией, а только прививался, поствакцинальный иммунитет будет не столь продолжительным, как хотелось бы. Отчасти именно с этим связаны вспышки кори, которые регистрируются в разных странах. Правда, это только одна из причин. На эпидемический процесс по кори влияют также низкий охват вакцинацией в отдельных регионах мира, миграционные процессы и активная работа антипрививочников.

Вакцинация против кори проводится дважды – в раннем детском возрасте и подростковом. Хорошо, если информация о прививках где­то зафиксирована и сохранена, а если нет? В настоящее время практически сто процентов взрослых людей на вопрос, были ли они в детстве привиты против кори или, может, болели ею, не знают ответа. Между тем, пациенты старшей возрастной группы, заболевая, переносят корь намного тяжелее, чем дети.

В связи с этим у эпидемиологов и медиков много вопросов: нужна ли массовая ревакцинация взрослых против коревой инфекции или не нужна, а если нужна, то в каких возрастных диапазонах? Оценка уровня популяционного иммунитета к кори даст возможность службе Роспотребнадзора и Минздраву отрегулировать процесс вакцинопрофилактики. Точно так же необходимость и регулярность вакцинации от других инфекций для разных категорий населения может быть пересмотрена в зависимости от того, какие результаты покажет наше исследование популяционного иммунитета.

Теоретически мы можем добавить в мониторинговый проект и другие инфекции, в частности, ВИЧ­-инфекцию, полиомиелит, туберкулёз, если будет поставлена такая задача.

Наконец, когда мы составляли перечень инфекций для данного научного проекта, учитывали наличие лабораторного инструментария – оборудования и тест­систем, – который адаптирован под проведение массовых обследований.

– Меня в этом списке более всего удивили именно гепатиты, и вот почему. Гепатит А – это кишечная инфекция, вакцинация против неё проводится только по эпидемическим показаниям, ей подлежит весьма узкий круг людей. А против вирусов гепатитов С, Е и Д вакцин в принципе ещё нет. В этих обстоятельствах в чём ценность информации, которую вы ожидаете получить?

– Почему в этот перечень включены все гепатиты? Потому что данная тема сегодня актуальна, может быть, даже более, чем ВИЧ­-инфекция. Прежде всего, мы не знаем истинной распространённости гепатитов в российской популяции, а хотелось бы это узнать. В настоящее время информация о распространённости гепатитов базируется на зарегистрированных случаях. В то же время гепатиты могут протекать бессимптомно, в «стёртых» формах под масками других заболеваний. Поэтому популяционное исследование с определением биомаркёров перенесённой инфекции может дать более объективную картину. Полученная информация станет основой для принятия целого ряда важнейших решений, в частности, о целесообразности разработки новых вакцин, о включении таких прививок в национальный календарь, определении возрастных групп, подлежащих вакцинации, а также об иных профилактических мерах в отношении гепатитов.

В отличие от вакцин тест-­системы на все виды гепатитов уже существуют, в том числе отечественные. Именно их мы используем в рамках проекта, исходя, прежде всего, из экономической целесообразности: при сопоставимой точности наши диагностикумы существенно дешевле импортных.

– Действительно ли в мире нет аналогов такой мониторинговой системы?

– Постоянно действующих нет, наша будет первой, как только из статуса научного проекта она перейдёт в статус рабочего инструмента Роспотребнадзора.

Особенность данного проекта заключается в том, что нигде больше измерение популяционного иммунитета не проводится по такому алгоритму, в таком масштабе и с такой степенью информативности. Именно такой вывод можно сделать по публикациям, которые вышли за последние 3 года и посвящены мониторингу ситуации с COVID­-19. Подобного рода исследования проводились в США, в ряде стран Европы и Азии, но лишь эпизодически. К тому же сбор материала по коронавирусу там был растянут во времени, он длился даже не несколько недель, а несколько месяцев, затем результаты анализировали ещё столько же времени, и когда полученная информация была готова, она фактически уже была устаревшей.

Наши учёные работали иначе. Предварительные данные об иммунной прослойке к COVID­-19 имели через неделю после старта каждого из этапов исследований, а окончательный анализ через две недели уже был на столе у А.Ю.Поповой (руководителя службы). В таком формате сбора и обработки информации она имела не только научную ценность, но и практическую.

– Сколько времени, по вашим расчётам, потребуется для реализации проекта, который только­только стартовал?

– Прежде всего, необходимо подчеркнуть, что необходимости спешить нет. В период пандемии мы должны были оперативно, в сжатые сроки давать ответы на вопросы, важные для эпидемиологической службы страны и системы здравоохранения, ведь ситуация очень быстро менялась и по динамике распространения коронавируса, и по циркуляции разных его подвидов, обладающих разной вирулентностью и контагиозностью. Кроме того, проводилась вакцинация против СOVID-­19, что также меняло параметры иммунной прослойки в динамике. На первых этапах пандемии каждые две недели, затем каждые два месяца, а ближе к её завершению – каждые 4­-6 месяцев мы собирали и анализировали новые данные о популяционном иммунитете.

В нынешних же условиях особой остроты нет не только в отношении коронавируса, но и других инфекций. Предполагаю, нам потребуется на завершение проекта несколько месяцев, учитывая, что мы проводим тестирование каждого образца крови на антитела не к одной, а к девяти инфекциям.

– Каким образом и по какому принципу набирали участников пилотного исследования, это была случайная выборка?

– Нет, не случайная. Для участия в проекте нужно было заполнить на сайте проекта анкету и зарегистрироваться, а затем прийти и сдать кровь. Причём, всё на безвозмездной основе: ни участники проекта не платят нам за анализы, ни институт им за донорство. За первые же два дня 4 и 5 сентября мы набрали около тысячи человек, а всего в срок до 16 сентября необходимо было набрать 3,5 тыс. Следует отметить огромный интерес жителей Санкт­-Петербурга и Ленинградской области к предложению стать участниками этого научного проекта, число волонтёров значительно превысило ожидаемое.

Отбор участников проводили не сотрудники института, а информационная система, которая анализировала заполненные анкеты по определённым параметрам. Здесь мы руководствовались двумя принципами рандомизации. Первый: нужно было получить равномерное распределение волонтёров по двум регионам. Второй – равномерно должны быть представлены все возрастные группы населения от детей младшего возраста до пожилых. В этом пилотном проекте по целому ряду вакциноуправляемых инфекций нужна прежде всего детская выборка. Группа от года до 17 лет представляет особенный интерес, поскольку мы изучаем популяционный иммунитет, в том числе, к условно «детским» болезням кори и краснухе.

Насколько любопытными с научной точки зрения и важными с прикладной могут оказаться результаты, которые мы получим именно в отношении детской популяции, могу проиллюстрировать на примере коронавирусной инфекции.
В начале пандемии COVID­-19 вакцинировали только взрослых. В 2022 г. в научно­-медицинской среде началась активная дискуссия, нужно ли прививать детей, и, соответственно, нужны ли специальные детские вакцины против коронавирусной инфекции. На тот момент институт им. Пастера провёл уже 5 этапов исследования популяционного иммунитета к COVID­-19. Выбрав из общего массива ранее полученной информации данные о детях и подростках, провели 6-­й этап проекта отдельно по этой категории населения. Мы тогда специально вызывали всех детей-участников проекта по всем 26 субъектам РФ для дополнительного обследования. Результаты показали, что в детской популяции достаточно высокий уровень серопревалентности, поэтому нет необходимости её активно вакцинировать. Те из детей, кто не болел COVID-­19 в клинически развёрнутой форме, перенесли инфекцию в латентной форме, о чём свидетельствовали антитела. Эти данные имели важное значение для принятия управленческих решений.

– Нужно ли, по вашему мнению, в перспективе расширить границы проекта, включив в него другие регионы РФ?

– Безусловно, нужно, если мы хотим увидеть полную и объективную картину популяционного иммунитета в стране. В идеале такие исследования следовало бы проводить не однократно, а повторять с определённой периодичностью в зависимости от эпидситуации по конкретной инфекции.

Не думаю, что обстановка с гепатитами, которую мы увидим по итогам данного пилота, сколько­-нибудь существенно изменится за 6 месяцев и потребуется повторить это исследование в начале 2024 г. А вот через 3-­4 года картина может измениться. Одним словом, решение о периодичности таких исследований должно приниматься с учётом разумной целесообразности.

– Имеет смысл проводить популяционные исследования во всех 89 субъектах РФ или только в отдельных, выбранных по каким­то критериям? Каким должен быть объём информации, позволяющий учёным делать выводы об иммунной прослойке в популяции и необходимости вакцинопрофилактики?

– В проекте по COVID­-19 участвовало 26 регионов, то есть треть от общего их числа. А ситуацию мы экстраполировали на всю страну, потому что население этих 26 территорий оставляет около 70% населения Российской Федерации. Такой уровень репрезентативности информации о респираторной инфекции, к которым относится COVID-­19, был достаточным.

Учитывая особенности инфекций, которые включены в программу нынешнего проекта, участие в нём других регионов должно определяться по другим принципам. Здесь мы исследуем популяционный иммунитет в основном к инфекциям, которые передаются не воздушно­капельным, а иными путями, поэтому уже не плотность населения территории, а иные условия должны учитываться.

В частности, если регион эндемичен, например, по гепатиту Е, здесь совершенно точно необходимо оценивать уровень популяционного иммунитета к этой инфекции. Картину, полученную в соседнем субъекте РФ, где иная эпидемиологическая ситуация по ВГЕ, экстраполировать на данный регион, разумеется, нельзя.

– Опыт нашей страны может оказаться мониторинговой моделью, которой воспользуются другие страны?

– Он уже является таковой. Исследование популяционного иммунитета к COVID­19 параллельно с Россией проводилось в республиках Беларусь, Киргизия, Армения и Таджикистане. А к проекту, который запустили только что в РФ, большой интерес уже проявила Белоруссия и Киргизия, и в октябре-­ноябре этого года он будет проведён в этих странах.

Беседу вела  Елена БУШ,
обозреватель «МГ».