В мире ведутся клинические испытания препаратов, направленных на коррекцию проявления аутистических расстройств у детей. Однако сложно прогнозировать эффективность их применения конкретно для каждого ребёнка. Причина - разнообразие генетических и средовых факторов, которые обусловливают развитие расстройств аутистического спектра (РАС), и их симптомов. Это сильно затрудняет как диагностику отдельных подтипов аутизма, так и их лечение.

Можно ли преодолеть такую проблему? Оказывается, можно. Учёные Московского государственного психолого-педагогического университета пришли к выводу, что методика электро- или магнитной энцефалографии позволяет выделить целевые группы пациентов с РАС для назначения той или иной лекарственной терапии, а также контролировать её эффективность. 

Вывод сделан по итогам исследования, в ходе которого столичные нейрофизиологи обнаружили один из биомаркёров аутизма. Они выяснили, что у детей с аутизмом, которым трудно определять направление движения мелких объектов, нарушена работа тормозных нейронов зрительной коры мозга. Вероятно, недостаточная тормозная активность характерна для подтипа РАС, который сопровождается определёнными сенсорными нарушениями.

Соответственно, лечение пациентов с таким подтипом аутизма должно быть направлено именно на компенсацию нарушенной работы тормозных нейронов зрительной коры головного мозга. Попытки лечить всех больных РАС одними и теми же препаратами будут заведомо бессмысленны. Ведь, как напомнила ведущий научный сотрудник МГППУ кандидат психологических наук Елена Орехова, для всех детей с аутизмом характерны проблемы с социализацией и коммуникацией, а вот другие их особенности могут существенно различаться. В частности, у них заметно варьируется уровень интеллекта - от серьёзных когнитивных нарушений до высокого IQ. Часть больных РАС страдает задержкой речевого развития, а некоторые, напротив, говорят хорошо. Кроме того, у таких детей часто наблюдаются сенсорные аномалии - нарушения зрительного или слухового восприятия. При этом ребёнок может хорошо видеть и слышать, но его мозг обрабатывает информацию иначе, чем у большинства типично развивающихся детей. Например, он плохо различает ориентацию вертикальных линий, направление движения или, наоборот, воспринимает детали образов, которые не бросаются в глаза обычному человеку.

В исследовании МГППУ приняли участие 42 мальчика с аутистическими расстройствами и 37 с типичным развитием в возрасте от 7 до 15 лет. Испытуемым предложили определить, в какую сторону перемещается контрастная решётка на экране монитора. Все они успешно справились с заданием, когда визуальный стимул был большого размера, однако некоторые дети с РАС испытали трудности, когда нужно было определить направление движения маленькой решетки.

Вторым этапом мальчикам показывали на экране движущиеся объекты, одновременно следя за активностью их мозга с помощью магнитоэнцефалографии. Примерно у 20% детей с РАС возбуждение нейронов зрительной коры преобладало над процессом торможения, и как раз эти дети часто допускали ошибки, пытаясь определить направление движения мелкого объекта в первом эксперименте. Нарушения зрительного восприятия и дисбаланс нервной активности в зрительной коре, обнаруженные у части детей с РАС в ходе этого исследования, скорее всего, являются биомаркёром определённого подтипа аутизма. Таким образом, магнитоэнцефалография позволяет определить активность клеток мозга и получить нейрофизиологические показатели тех или иных нарушений, связанных с аутизмом.

Данная информация, как уже сказано, должна лечь в основу разработки лекарственных препаратов для терапии разных подтипов РАС.  Учитывая, что распространённость расстройств аутистического спектра в популяции очень высока, заключение нейрофизиологов о возможности диагностики варианта РАС имеет огромное значение. 

Елена БУШ,

обозреватель «МГ»