Наталья СОЛЖЕНИЦЫНА: Мы обязаны критиковать власть, но враждовать не надо

Сегодня собеседник «Медицинской газеты» – президент «Русского общественного фонда помощи преследуемым и их семьям» Наталья Солженицына, вдова писателя лауреата Нобелевской премии по литературе А.Солженицына (1918-2008), автора романов «Архипелаг ГУЛАГ», «Раковый корпус», «Красное колесо», повести «Один день Ивана Денисовича» и других произведений, имеющих мировую известность.

– Наталья Дмитриевна, фонд, который вы возглавляете, часто называют «Фондом Солженицына». Созданный Александром Исаевичем в 1974 г. в Швейцарии, в Цюрихе, вот уже более 20 лет фонд активно действует на территории России. Слово «помощь» в названии организации ключевое, то есть главная задача фонда – благотворительность?

– Подчеркну: абсолютная благотворительность! В основе фонда – Нобелевская премия писателя в 98 тыс. долл., которые Александр Исаевич сразу поделил на три части: первая – жене, вторая – семье, и всё остальное – на помощь политзаключённым. Когда опубликовали «Архипелаг ГУЛАГ», он ещё в России сказал, что из мировых гонораров себе не возьмёт ни копейки, весь гонорар отдаёт на помощь семьям политического ГУЛАГа. По совету швейцарских юристов фонд назвали «Фонд помощи преследуемым и их семьям». Хотя Александр Исаевич намерен был назвать фонд «помощи политзаключённым», однако вынужден был учесть швейцарский нейтралитет.

И сегодня фонд ежегодно оказывает помощь нескольким тысячам бывших политзэков. Это – главная задача фонда. Вторая – помощь тем направлениям русской культуры, исследованиям и изданию книг, которые не могли выйти при большевиках. Мы учредили литературную премию из средств фонда, премию присуждаем живущим и публикующимся в России авторам. Её лауреатами стали более 20 писателей и деятелей культуры, среди которых Валентин Распутин, Константин Воробьёв, Евгений Носов, Леонид Бородин, Виктор Астафьев, Владимир Бортко, Инна Лисянская… Премия во многом открыла Алексея Варламова: в 2006 г. он был удостоен нашей награды «за тонкое отслеживание в художественной прозе силы и хрупкости человеческой души, её судьбы в современном мире, за осмысление путей русской литературы XX века в жанре писательской биографии», а сегодня Алексей Николаевич – ректор Литературного института им. А.М.Горького.

– Почему работы лауреатов в книжной серии «Литературная премия Александра Солженицына» не выпускает «Фонд Солженицына»?

– «Фонд Солженицына» книг вообще не издаёт, и никогда не издавал, своего издательства у фонда нет, но есть издательства-партнёры. С ними сотрудничает прежде всего «Дом русского зарубежья им. А.И.Солженицына».
«Дом русского зарубежья» издал уже более 20 книг. Одна из самых читаемых – трилогия Владимира Оболенского «Корнет Оболенский», суммарный тираж которой 350 тыс. экземпляров!

– Солженицын – писатель, его произведения, публицистика известны более чем широко. А вот о Солженицыне-филологе знают далеко не все. Я имею в виду его «Русский словарь языкового расширения», с изданием которого Александр Исаевич вступил в соперничество аж с самим В.И.Далем. Словарь стал филологическим бестселлером!

– Да, начиная с 1995 г. , словарь выдержал уже четыре издания, последнее вышло недавно, своеобразный подарок Году литературы. Александр Исаевич считал, что современная устная и письменная речь заметно оскудевает, становится бедной и не выразительной, и при этом мы неоправданно отказываемся от ещё жизнеспособных полнокровных русских слов. Отказываемся – и тем самым обрекаем их на преждевременное отмирание. Опираясь на своё языковое чутьё, Солженицын обратился к сокровищницам словесного банка Даля и лексики русских писателей XIX-XX веков (от Пушкина и Достоевского до Шукшина и Распутина), к чему добавил ещё и диалектные слова южных говоров, с которыми он был знаком с юности, поскольку в Ростове тогда жил и учился. Исходя из этих составляющих, он и назвал книгу «Русский словарь языкового расширения».

– У вас двухгодичный опыт жизни в Европе, 18-летний – в Америке. Как вы оцениваете состояние гражданского общества в России?

– Состояние гражданского общества зародышевое, общество сегодня в эмбриональном состоянии. Но это необходимо пройти для гармоничного развития будущего страны. Необходимо помнить, что произошло в России в 1917 г. Настоящая катастрофа: двухмиллионный исход из нашей страны лучшей части нашего народа и всё последующее. Необходимо понять причины произошедшего – пока их не поймём, прогрессивно двигаться вперёд не сможем. Когда в России сформируется полноценное общество, необходимо будет помнить уроки 1917 г. Всегда необходимо искать компромиссы между властью и обществом. Мы, интеллигенция, обязаны критиковать власть, корректировать её, но враждовать не надо. И ещё. Нужно помнить, что гражданское общество не возникнет без труда каждого из нас.

– То есть нам следует перечитать работу Александра Исаевича «Как нам обустроить Россию?» проработать его тезисы о местном самоуправлении, о принципах земства?

– В этой работе в заголовке совсем не случайно поставлен знак вопроса. Подразумевалось, что необходима дискуссия: давайте вместе думать, вместе обсуждать, как нам обустроить Россию. Статья была напечатана в сентябре 1990 г. в «Комсомольской правде» – это тогда 27 млн экземпляров. А отклики были напечатаны только всего в двух номерах газеты – в каждом по шесть писем. Горбачёв тогда закрыл эту дискуссию. А ведь в 1991 г. был шанс у России пойти совсем другим путём, действительно прийти к участию народа в своей судьбе. Но... И сегодня народ реально на свою судьбу не влияет. У нас нет действительного и действенного местного самоуправления, все местные налоги отбирает центр, а потом уже кому сколько достанется... А мы жили 20 лет в изгнании – сначала в Швейцарии, потом в США – вот там это всё есть. В штате Вермонт и мы участвовали в решении всех важных местных вопросов. Нас, как и всех других, спрашивали, к нам прислушивались. Например, мы участвовали в собрании, где решался вопрос, куда направить деньги местных налогов – на ремонт крыши больницы или на дорогу. Проголосовали за больницу…

– Александр Исаевич одобрил бы присоединение Крыма?

– Я думаю, возврат Крыма он бы одобрил, и радовался бы этому. Ведь он об этом писал, начиная с 1968 г., всегда тяжело переживал этот жест Хрущёва с отдачей Крыма и считал, что это совершенно неправильно.

– Согласитесь, тогда, в рамках Советского Союза, это в принципе ничего не значило...

– Да, но он всегда считал, что это аукнется. Как и ленинские границы. Ленин же тоже их нарезал абы как, и Александр Исаевич говорил, что это обязательно отзовётся в истории, как то ружьё, которое висит, а в последнем акте выстрелит. Ведь всё, что сейчас называется Новороссией – это никогда не было Украиной, это ж Ленин присоединил. За что? За то, что подавили независимость Украины в гражданской войне – ну нате вам ещё три области. Так вот Крыму бы он радовался, а вот то, что происходит сейчас на Донбассе, он бы, я не знаю, но я так думаю, потому что сама так считаю и думаю, он бы тоже так считал: – Донбасс – это наша ошибка. Надо было сразу сказать: ребята, крымского сценария здесь не будет. Мы готовы всячески поддерживать вас в части русского языка, например, но не более. Мы же забрались слишком далеко и что теперь делать, никто, по-моему, не знает.

– Мы вернулись к теме русского языка, нашей литературы. Работая с архивами Александра Исаевича, издавая его труды, интенсивно общаясь с деятелями культуры в «Доме русского зарубежья», вы, Наталья Дмитриевна, что называется, можете поставить диагноз состоянию здоровья нашего языка…

– Вопрос очень больной, очень тяжёлый. По стране в вузах много филологических кафедр закрыто. Считаю, что уровень филологического образования народа – это один из вопросов государственной безопасности. Если люди не умеют внятно выразить свою мысль, плохо говорят – эта страна неконкурентоспособна. Сейчас всё глобально, включая экономику, и первенство страны определяется не запасами полезных ископаемых, но культурным уровнем населения, его интеллектуальным и научным потенциалом. Я очень солидарна с Дмитрием Медведевым, который сказал: «У России нет иного пути, кроме пути инновационного развития». Вопрос, кто его будет осуществлять? Эйнштейн говорил: «Мне чтение Достоевского даёт гораздо больше, чем общение с любым математиком». Никакого парадокса в этом нет, великие физики и математики, как известно, знатоки и ценители литературы не меньшие, чем сами лингвисты. Для развития нравственного и интеллектуального уровня населения сокращать гуманитарные предметы ни в коем случае нельзя. Но это, к сожалению, было сделано в 90-е годы. Попытка же исправить положение дел пока очень робкая, на уровне школ, не университетов. Вот сочинение пытаются вернуть, но не в форме школьного литературоведения! Ужасно и другое: русский язык и литературоведение слили в один предмет, который называется «словесность». И это, с моей точки зрения, ужасная ошибка. Тому свидетельством крайне отрицательные результаты ЕГЭ в позапрошлом году, по итогам которых пришлось срочно снижать порог грамотности с 36 баллов до 24! Это национальный позор! Считаю это серьёзной угрозой национальной безопасности.

– «Литературная школа Солженицына». Есть ли она?

– Говорить о таком явлении не приходится. Сам Солженицын никогда над этим не задумывался. Школа – это же не просто количество эпигонов, которые подражают тому или другому писателю. Существует огромное количество эпигонов Набокова, но можно ли сказать, что это набоковская школа в литературе?! Для возникновения школы в лучшем понимании этого слова необходимо общение писателя с молодыми авторами, Солженицын был этого лишён. Потом, он ведь очень своеобразный писатель, плюс ещё и историк. У него своеобразный путь в литературе, я не знаю, может ли кто его повторить... И вообще, пока в стране происходят бурные перемены, большая литература не появляется, это факт истории литературы любой страны. Мы должны ожидать явления какого-то нового большого писателя, который будет привлекать к себе большую часть читателей, но это время ещё не пришло, поскольку мы продолжаем жить в турбулентном времени, которое не позволяет оглянуться и подвести итоги. Великая литература в любой стране создавалась, нравится это нам или нет, во времена политического застоя. Сегодняшняя литература очень своеобразная и очень нужная. Однако по большей части она бытописательская. Да, много молодых талантливых ребят, но они дают нам как бы зеркало, в которое нам самим посмотреть некогда. Они фиксируют нашу сегодняшнюю жизнь, что очень важно, поскольку останется художественный портрет времени.

– Александр Исаевич, что называется, осмыслил не только события XX века, но уже имел свой взгляд и на Россию «нулевых» XXI века…

– Вы знаете, он считал – и это говорил лично Путину, – что во внешней политике тому удалось многое исправить после Ельцина и Козырева, а вот позитивно перестроить что-либо во внутренней жизни…

– Литературной школы Солженицына нет, однако мысли и идеи его востребованы…

– Да, книги Александра Исаевича имеют большой спрос, мы их издаём, потому что они раскупаются. У меня заключены договоры с 12 книжными издательствами – и систематически мы эти договоры продлеваем; ежегодно издаётся альманах «Солженицынские тетради», так что Россия впитывает Солженицына.

– А чем занимаются Ермолай, Игнат и Степан Солженицыны, ваши сыновья?

– Игнат живёт в Нью-Йорке, но поскольку он – классный пианист и дирижёр, то концертирует по всему миру, очень часто бывает в России. В фильме «Солженицын. На последнем плёсе» музыка Моцарта и Брамса звучит в исполнении оркестра под руководством Игната.

А Ермолай и Степан уже давно в России, женились на русских девочках, один на пермячке, другой на тверичанке. Сыновья наши видели, что мы с Александром Исаевичем только и живём ожиданием возвращения в Россию, в которое, надо сказать, никто не верил, кроме самого Солженицына. Это он вселил в нас веру, что мы ещё вернёмся на родину. И сыновья всегда хотели быть полезными своей стране и вот, слава Богу, уже много лет работают здесь.

– Фамилия Солженицына продолжается во внуках?

– Да, у нас с Александром Исаевичем их уже восемь!

Беседу вёл
Владимир КОРОЛЁВ,
соб. корр. «МГ».
Смоленск.